«Непонимание — ключ к пониманию»
текст Наили Насибулиной
Мюзикл-штрих «Парасомнии» Дмитрия Курляндского с успехом идет на сцене Электротеатра Станиславский с ноября прошлого года
Фото Олимпии Орловой
«Основная тема, которая волнует меня в моей работе, — выход за пределы стереотипов, готовых моделей, постоянный пересмотр того, что есть музыка», — говорит композитор Дмитрий Курляндский. Постоянное переосмысление жанров можно найти почти во всех его театральных произведениях. Так, в «Носферату» (2011) в оркестре используются всевозможные дрели, электропилы, точильные камни и ножи. «Некийя» (2016), опера-инсталляция, транслируется онлайн в режиме нон-стоп. В «Октавии. Трепанации» (2018) вскрытию подвергается не только голова Ленина, но и музыка: первые несколько тактов революционной песни «Варшавянка» искусственно растянуты на полтора часа, а арии и дуэты для оперы написаны уже во взаимодействии с получившимся материалом.
«Парасомнии» — это, по определению самого композитора, мюзикл-штрих. Слово «штрих» в данном случае отсылает нас к математике — этакая производная от жанра мюзикла. Номерная структура с сольными и ансамблевыми эпизодами и интермедиями между ними, а также чисто хореографическими и драматическими сценами — вот и все, что укладывается в эту формулировку. Между тем в «Парасомниях» нет типичной для мюзикла театральной зрелищности, динамики, элементов шоу. Спектакль поднимает тему коллективной памяти – психологического феномена, связанного с сохранением в человеке воспоминаний о прошлом его предков на подсознательном уровне. Поэтому и место действия — некое несуществующее в реальности пространство, напоминающее нечто вроде территории сознания. С точки зрения сюжета в мюзикле ничего не происходит: вместо определенной последовательности действий — сложное переплетение ассоциаций, чувств, переживаний о войне. Их дополняют собственные воспоминания исполнительниц: каждый жест — часть образа, созданного актрисой; он наделён собственным, только ей известным смыслом.
Предыстория «Парасомний» началась еще в 2015 году, когда Курляндский совместно с композиторами Владимиром Горлинским, Александром Маноцковым, Владимиром Николаевым, Владимиром Ранневым и Алексеем Сысоевым создали «Негромкие песни войны» — вокальный цикл на стихи «Советских застольных песен» поэта Станислава Львовского. «Парасомнии» в сотрудничестве с режиссёром и художником Верой Мартынов — версия Курляндского по мотивам того же текста. Назвать спектакль медицинским термином придумал сам поэт: ассоциация с процессами, которые происходят с человеком во время сна, как нельзя лучше подходит для описания происходящего на сцене.
Музыкальный материал, использованный композитором в произведении, кардинально отличается от того, что мы привыкли слышать в мюзикле или опере. Оркестр на сцене отсутствует, вживую не звучит ни одного инструмента, помимо голоса. Семь вокалисток, скорее, драматические актрисы. У каждой из них есть сольный номер, но его роль не в характеристике отдельного персонажа, как в большинстве произведений музыкального театра, а в рассказе той или иной истории. Все сольные номера написаны в духе советских песен — в этом Курляндский отталкивается от первоисточника. Однако по характеру эти «застольные песни» отнюдь не праздничные ни у поэта, ни у композитора: подобная музыка с таким текстом могла бы звучать не в разгар веселья, а скорее после него, когда гуляющие расходятся и наступает время для самых сокровенных разговоров и воспоминаний. Пение a capella (без сопровождения) вызывает аналогию с народными напевами, а манера исполнения очень камерная — под стать самому спектаклю: вокалистки будто поют не для зрителей, а сами себе. Песни трактуются композитором в современном ключе: преобладающие жёсткие диссонирующие интервалы и хроматика звучат по-своему красиво. Всё это причудливо расплывается, сливаясь в призрачное эхо при помощи эффекта delay (задержки звука), по словам композитора, таким образом «солистки оказываются как будто в дуэте с самими собой». Ансамблевые номера в этом мюзикле — довольно условное понятие, так как по сути они являются всё той же песней, распетой в унисон несколькими голосами одновременно. Необычное сочетание с советской музыкой — электроника, чередующаяся с песенными номерами. Композитор принципиально создавал её не где-нибудь в студии, а на своем iPad, казалось бы, таком «несерьёзном» оборудовании: по словам Курляндского, это «даёт особый, как бы домашний звук». В электронике «Парасомний» можно услышать элементы техно, IDM, глитча — всевозможные цифровые искажения, щелчки, шумы, баги, дисторшн.
Эпизоды электронной музыки, с одной стороны, играют роль интермедий, так как переключают внимание от основного рассказа актрис, с другой — являются своеобразным рефреном, скрепляющим общую композицию с помощью единого материала. В песнях же функцию рефрена несет фраза «то ли холодно, что темно, то ли темно, что холодно», периодически возвращающаяся на протяжении всего произведения в разных вариантах (другая версия — «Холодно, говорю, темно. А я босиком»). Музыкальному и текстовому рефренам отвечает хореографический: мюзикл начинается с, казалось бы, произвольных движений актрис (сначала очень стремительных, а следом — будто в замедленной съёмке), хаотично перемещающихся по сцене. Только со временем начинаешь видеть в них закономерность, повторяющиеся паттерны.
После спектакля может сложиться впечатление, что в нём непонятно ровным счётом ничего, но, может быть, и в этом есть определённый смысл: не пытаться проанализировать услышанное разумом, а прочувствовать его. В интервью о своей работе над оперным сериалом «Сверлийцы» Курляндский высказал одну важную идею: «Непонимание в итоге оказывается парадоксальным ключом к пониманию. Нужно отдаться странному, не всегда комфортному состоянию, когда ты не понимаешь, что видишь и слышишь, как к этому относиться, что ты чувствуешь». В «Парасомниях» не нужно пытаться истолковывать или объяснять все, нужно просто погрузиться в музыку и прислушаться к своим ощущениям, возможно, именно тогда произведение неожиданно откроется с новой стороны.
