текст
30/03/2021
Гармония измененного сознания Фаусто Ромителли
Текст: Анна Иглицкая, Михаил Иглицкий
Накануне российской премьеры культовой трилогии Фаусто Ромителли Professor Bad Trip на стыке академического авангарда и психоделического рока в клубе Mutabor в исполнении ансамбля Kymatic предлагаем фрагмент из музыковедческой статьи об устройстве этого сочинения.
Полную версию статьи можно прочитать на сайте «Научного вестника Московской консерватории». Благодарим авторов статьи и редакцию издания за разрешение на перепечатку фрагмента.
Фрэнсис Бэкон, «Три наброска к автопортрету», 1980
Фигура итальянского композитора Фаусто Ромителли (1963–2004) стоит несколько особняком среди представителей академического авангарда. С одной стороны, его партитуры сходны с партитурами французских спектралистов, что неудивительно: окончив консерваторию в Милане, он поучился на родине у Франко Донатони, а затем, в 1991 году, переехал в Париж, где учился у Дюфура и Гризе, а также на протяжении трех лет стажировался в институте IRCAM. И действительно, творчество французских спектралистов повлияло на него достаточно сильно. С другой стороны, тот мир звуковых образов, который он создает, питается отнюдь не только академической традицией. Не менее важным для Ромителли оказываются звучания неакадемические — в первую очередь, из области психоделического искусства, как музыкального, так и нет.
Триптих Professor Bad Trip состоит из трёх отдельных произведений, называемых «уроками». Источником творческого вдохновения для Ромителли служили три внемузыкальных источника: серия «Три наброска автопортрету» Фрэнсиса Бэкона, книга «Познание через пучины» Анри Мишо и образ художника- карикатуриста Джанлуки Леричи, прозванного Professor Bad Trip.
Не менее важным представляется и, собственно, прямое значение выражения «bad trip» (обычно не переводится с английского) — негативные, небезопасные переживания, которые могут возникать во время психоделического опыта, вызванного приемом психоактивных веществ. Соответственно, музыку Ромителли можно рассматривать и как художественное осмысление измененных состояний сознания, причем со знаком «минус». Как пишет Светлана Лаврова, «деформация реальности, преломленной через “психоделические фильтры” сознания, отражает пристрастие композитора к фантасмагорической интерпретации реальных событий в вымысел».
Надо отметить, что понятие «измененное состояние сознания» существенно шире, чем психоделический опыт, и включает в себя гораздо больший спектр ощущений, далеко не всегда связанных с употреблением различных субстанций. Так, к ним относятся разнообразный мистический, ритуальный опыт, экстремальные переживания, медитативное погружение, гипнотический транс и прочее. Кратковременные переживания подобных состояний свойственны сознанию и психике здоровых людей. Поэтому можно считать, что любой слушатель имеет тот или иной опыт подобного переживания и в состоянии хотя бы в какой-то мере проассоциировать звуковой материал пьесы с образами искаженного восприятия.
В этом аспекте очевидно родство Professor Bad Trip с психоделическим роком, также стремящимся передать подобные ощущения в звуках. Можно провести как достаточно очевидные параллели между визуальным «двоится в глазах» (а в случае с «Набросками к автопортрету» Бэкона — даже троится) и широким использованием эффекта эха и реверберации («двоится в ушах»), так и ассоциировать более сложные проявления искаженного восприятия. «В “Professor Bad Trip”, — пишет композитор, — преобладает гипнотическое — ритуальное начало, пристрастие к деформированному и искусственному материалу, где в процессе искажения возникает череда навязчивых повторений, преобразующихся во времени —сжимающихся и скручивающихся, дрейфующих в направлении шумового хаоса и белого шума».
При всей сложности звучания общие композиционные принципы у Ромителли оказываются довольно ясными и выводятся из природы звукового материала и способов работы с ним. Основным элементом формы становится сложно организованный звук (по Лахенману), многократно повторяющийся с постепенно накапливающимися изменениями (здесь очевидна преемственность с принципом «развивающей вариации» Шёнберга). Когда в результате накопленные изменения окончательно разрушают структуру звука, превращая его в «звуковой хаос», после небольшого перехода появляется следующий звук.
Таким образом, категории «изложения» и «развития» оказываются достаточно размытыми: изложение очередного звука входит в участок развития в качестве первого его этапа. Однако вопрос об отделении тематического материала от его трансформаций и развития оказывается небессмысленным по отношению к музыке Ромителли. И хотя, разумеется, нельзя вести речь об определении границ темы, представляется, что собственно тематическое должно быть сосредоточено в первых, еще не разрушенных искажениями и мутациями, проведениях звукоэлемента, и заложенные в нем потенции должны раскрываться в дальнейшей работе с ним.
В более крупном масштабе музыкальное время перестает быть таким пластичным и тянущимся, и появляется относительно четкое деление на разделы, причем во многих случаях функции этих разделов оказываются достаточно ясными и более дифференцированными, чем предлагает очевидно применимая здесь модель i-m-t. Так, Professor Bad Trip: Lesson 1 содержит несколько четко различающихся разделов: интродукцию, изложение первого элемента, изложение второго, их совместное развитие в несколько этапов и коду, достаточно продолжительную по времени из-за все замедляющегося темпа.
Относительно четкие контуры формы позволяют спекулятивно разделить «изложение» и «развитие» и сосредоточить аналитическое внимание, с одной стороны, на характеристике исходных звуков, еще не разрушенных в процессе развития, а с другой — фиксировать способы этого разрушения.