Брагинский. Игра в Гарри Парча

Я изначально физик, несколько лет работал в лаборатории, откуда сбежал в поисках минимальных денег и возможности делать хоть что-то. Деньги нашёл в геймдизайне и аналитике. Хоть что-то нашёл в дельта-блюзе. Этим самым блюзом и вообще звуковыми раскопками в области американской корневой музыки типа госпелов и спиричуэлсов я прозанимался порядка 10-ти лет, а потом произошла проблема: мне нужно было найти себе новых музыкантов, но оказалось, что мне попусту не с кем играть. Потому что найти необходимого мне музыканта, одновременно понимающего музыкальные корни и ориентирующегося в актуальных движениях, совершенно невозможно. Поэтому я начал писать про музыку, с одной целью: создать почву для появления необходимых мне же музыкантов. 
Так что сейчас я пишу в основном не музыку, а про музыку, и заодно занимаюсь полевыми записями, копаюсь в африканских и других трансовых, завязанных на музыке, практиках. А транслирую это в основном к себе в канал ZuZu Musiс, хоть и не только, юр велкам. 

Шёл я недавно возле какой-то церкви почти ночью. То есть, время такое, что уже темно, но ещё довольно оживлённое движение: гоняют машины, домой торопятся люди, за 5 минут до закрытия продуктового туда бегут, матерясь на всю улицу, алкаши со студентами, чтобы купить себе вечернего пивка. А прямо напротив церкви посреди дороги полулежал бомж и никуда не торопился. Просто смотрел на церковь. 
А на самом деле, такое себе событие — встретить бомжа посреди дороги. Тут либо он начнёт просить денег, а возможно, ещё и привяжется, либо начнёт втирать свою философию, а возможно, ещё и привяжется, ну или уж по крайней мере будет источать жуткую вонь, которая тоже так просто не отвяжется. Но ещё хуже, если он начнёт махать кулаками. Поэтому естественно, что с учётом опасной ситуации я неплохо напрягся, заранее сгруппировался и подготовился к обороне. 
Но ничего такого не случилось. Бомж был чист, и ему было совершенно на меня наплевать. 

Мне кажется, эта душераздирающая история довольно ярко описывает творчество великого экспериментатора, теоретика и композитора Гарри Парча (1901–1974). Это был человек, у которого никогда не было денег. Для него всегда было нормально жить на улицах или на территориях заброшенных инкубаторов, а путешествовать исключительно на попутках или товарняках. Для него было нормально, что его боятся или опасаются. С обратной стороны, сомнительно, что, особенно  к концу своей жизни, Гарри еще боялся людей. Скорее, он их ненавидел. Людей, истеблишмент, весь капиталистический строй. Нас бы с вами он ненавидел в первую очередь. Возможно, тот бомж у церкви, так напомнивший мне Гарри Парча, смог бы его обрадовать, да и то вряд ли. 
Но что ещё было характерно для Гарри Парча — так  это то, что он умел слушать как никто другой. Может, он и ненавидел этот мир, но звучание мира его определённо восхищало. Шумы проезжающих автомобилей, хлопки дверей, плеск воды, перезвоны церковных колоколов, разговоры людей (особенно разговоры людей!). На протяжении всей своей жизни Парч, возвращаясь к истокам музыки как явления, стремился к имитации этих звуков. Для этой цели он ввёл собственную теорию микротональной музыки, в которой октава была разделена не на 12 частей, как у людей, а на 43. Для исполнения же этой музыки он изобрёл впечатляющий набор инструментов: гигантские маримбы, древовидный инструмент из конусов бомбардировщиков, специально адаптированные гитары, ряд сумасшедших перкуссионных инструментов, состоящих из стеклянных половинок сосудов и бутылок из-под ликёра и ещё десятки безумных и прекрасных инструментов. После ухода Гарри Парча все эти инструменты пылятся в музеях. 
В 2010-м году немецкий композитор Хайнер Гёббельс решил обратиться к творчеству Гарри Парча, для чего впервые им была заказана реконструкция инструментов, за которую отвечал мастер Томас Мейкснер. Для исполнения музыки Парча был приглашён знаменитый коллектив Ensemble MusikFabrik, и в 2014-м году команда представила магнум опус Гарри Парча «Delusion of the Fury»: квинтэссенцию всех его идей, сложную постановку, сочетающую в себе эфиопские мифы, греческий и японский театр. 

И у них получилось! А то, как Ensemble MusikFabrik исполняют сложнейшую музыку Парча, особенно поражает, ведь это музыканты, которые много лет посвятили себя совершенно иным инструментам. Как и все профессиональные музыканты, участники этого коллектива каждый день часами тренируются в игре на своих инструментах, но для исполнения «Delusion of the Fury» им, по сути, пришлось учиться заново. При этом к их игре, кажется, не может быть претензий. 
Однажды в детстве я выкидывал на свалку мусор и случайно попал в спящего там бомжа, на что он изрёк такую фразу: «Вы вот кидаете в меня мусор, думаете, что я грязен, может, это и так, но, знаете, в душе я кристально чист». И в общем-то так и музыка Парча: одновременно в каждой его композиции звучит с десяток инструментов, каждый из которых ещё и ненормально настроен, в первые секунды тебе кажется, что происходит какое-то месиво. Но стоит прислушаться и оказывается, что звук кристально чист. И музыканты Ensemble MusikFabrik с этой задачей феноменально справились.

Через год Ensemble MusikFabrik представили новый заход в мир Парча, на этот раз в запись, подготавливающую к «Delusion of the Fury», в сборник маленьких пьес «And on the Seventh Day Petals Fell in Petaluma». В своё время для Парча выпуск этой пластинки был чрезвычайно важен, ведь именно тогда он окончательно отточил свои инструменты для «Заблуждения Ярости», и именно благодаря этому «релизу» он обратил себя массовое внимание. 
Но «Petals» — это, в отличие от Ярости, не концептуальное представление. В нём нет никаких театрально-ритуальных элементов, это чистая музыка. И неожиданно этот факт сыграл против Ensemble MusikFabrik. В момент, когда из кадра вышла театральность, декорации и костюмы, на передний план вышли музыканты в чистом виде: такие, какие они есть. И хочется сказать, что я сомневаюсь, что Парч бы одобрил таких музыкантов. Причём дело не в их лицах и одежде. Для Парча был предельно важен этот телесный фактор, когда инструмент и музыкант во время выступления составляют один цельный организм. Но, если посмотреть на сцену сейчас, такое чувство не возникает. Сейчас это две разные, взаимодействующие друг с другом субстанции. 
Музыканты замечательно играют на инструментах Парча, но именно с «Petals» становится очевидно, что они играют не музыку Парча, а в музыку Парча. И очень сомнительно, что кто-либо вообще сможет действительно понять, что здесь конкретно не так, хотя бы самую малость не пожив как Парч, ни разу не почувствовав этот страх, возникающий от твоего вида, не почувствовав агрессию на подобный мир и не запивая эти чувства литрами алкоголя. Руководитель Ensemble MusikFabrik Хайнер Гёббельс определённо не из этих людей. 
Но самое обидное не это. Действительно обидно то, что десятки фантастически прекрасных инструментов, придуманных Гарри Парчем, используют только для того, чтобы попытаться воссоздать звуки, которые пытался воссоздать сам Парч. Эти инструменты достойны большего. 

Автор Telegram-канала ZuZu_Music — о Гарри Парче и его инструментах

H. Partch. And on the Seventh Day Petals Fell in Petaluma

H. Partch. The Staging of Delusion of the Fury

H. Partch. And on the Seventh Day Petals Fell in Petaluma. Verse 24

H. Partch. And on the Seventh Day Petals Fell in Petaluma. Verse 34

Читайте также:

«Современная музыка — это самая интересная из когда-либо написанной музыки, и настоящий момент — самый волнующий в истории музыки. Так было всегда»

Игорь Стравинский