...Обратить слух к нашему времени
Текст: Татьяна Фрумкис
Музыкально-филармонический сезон немецкой столицы открыл Musikfest Berlin 2021, представивший более 100 произведений 52 композиторов в исполнении 29 инструментальных и вокальных ансамблей и 35 солистов международной и берлинской музыкальной сцены.
Ensemble Modern Orchestra. Фото Astrid Ackermann, источник: berlinerfestspiele.de
«Прививка оберегает также и культуру» – гласит транспарант на здании Берлинской филармонии, главной площадки фестиваля. В самом деле, благодаря вакцинации, слушательский контингент был увеличен до 50, а иногда и более процентов, правда, с условием пребывания в масках даже во время концерта. Но это не остановило публику: почти все концерты были полностью раскуплены. После затянувшегося второго локдауна уж очень люди соскучились по живой музыке.
Вернулась и специфика оркестрового фестиваля: выступили не только четыре берлинских оркестра, но и London Symphonie Orchestra, Concertgebouworkest Amsterdam, Lucerne Festival Contemporary Orchestra, Mahler Chamber Orchester, Les Siécles, Orchestre des Champs-Élysées. Программа составлялась под знаком двух дат: 70-летия Berliner Festspiele и 50-летия со дня смерти Игоря Стравинского. Поражающая и сегодня свежестью и актуальностью, музыка великого русского мастера определила ракурс нынешнего форума. По словам художественного руководителя фестиваля Винриха Хоппа, он стремился не ограничиваться непосредственным окружением композитора, а «обратить слух к нашему времени», сделать доступными Musikfest Berlin и Берлинскую филармонию сегодняшним, в том числе самым молодым авторам.
...Концертный формат сочинять
Звезда современного музыкального театра, преодолевший границы не только между «серьёзной» и «развлекательной» музыками, но и между разными искусствами Хайнер Гёббельс представил на фестивале два сочинения. Первое, A House of Call. My Imaginary Notebook («Дом звонков. Моя воображаемая записная книжка»), было создано в прошлом году как проект в рамках празднования бетховенского юбилея, так называемого ВTHVN 2020 (так, исключая гласные, подписывал некоторые свои рукописи венский классик). Второе – Liberté d'action («Cвобода действия») – возникло недавно и также явилось берлинской премьерой. Но вначале о первом, открывшем нынешний фестиваль.
Ещё не расселась публика, ещё не потушен свет в зале, пара музыкантов продолжает разыгрываться, а в правом углу сцены под раздающийся из динамиков органный loop уже приступил к своим обязанностям Вимбу Казибони, дирижёр и известный специалист в области новой музыки. Постепенно занявшие свои места оркестранты дружно заиграли вступление, через несколько секунд прерванное внезапной громовой молнией. И в полной тьме началось весьма необычное действо. О чем? Гёббельс, как автор, сочиняющий не только произведение, но и концертный формат, никогда не настаивает на однозначном «понимании», предоставляя зрителю и слушателю, по его выражению, «быть готовым стать автором собственного восприятия». Однако без помощи программного буклета всё же было не обойтись. Название заимствовано из романа Джеймса Джойса «Поминки по Финнегану», включающего цитаты примерно из семидесяти языков. И столь же многоязычна грандиозная четырёхчастная, поделенная на пятнадцать эпизодов композиция Гёббельса. Её основа – собранные на протяжении многих лет из самых разных источников так называемые акусматические (невидимые, скрытые) голоса. В зрительный зал они доносились из уже задействованных в самом начале динамиков. Здесь и многолетний соавтор Гёббельса, немецкий драматург Хайнер Мюллер, читающий отрывок из своей пьесы «Цемент», и музейные записи начала века с аутентичными грузинскими, армянскими, азербайджанскими и иранскими песнопениями. Их сменяет фрагмент из «Архива умирающих рас» немецкого этнографа Ганса Лихтенекера. Нашлось место и для излюбленного Гёббельсом, неоднократно звучавшего в других пьесах поэта Йозефа Эйхендорфа. На этот раз – из уст почти столетней матери композитора. И много чего другого. На эти голоса реагирует столь же разноголосый, точнее разностильный оркестр. К такому большому составу Гёббельс не обращался со времен знаменитых Surrogate Cities («Суррогатные города»). Но там, где Бетховен (напомню о начальном посыле сочинения), там и подлинно симфонические масштабы. Невзначай начавшись, почти двухчасовое произведение также внезапно закончилось: финалом, который, по меткому замечанию одного из рецензентов, в конце концов объединил речь и музыку. В ответ на очередной «голос», а именно американского актёра Джулиана Бека, читающего отрывок из новеллы Самуэля Беккета Nohow on («Дальше нельзя»), музыканты, сложив инструменты, речитировали этот текст, словно тихую, почти потустороннюю молитву («Что, если исчезнут слова? Тогда никаких слов ни для чего»). Печальная тень шиллеровско-бетховенской утопии... «Обнимитесь, миллионы» отозвалось хором одиночек, утративших слова…
Дирижёр Вимбаи Казибони. Фото Astrid Ackermann. Источник: berlinerfestspiele.de
Но не потребность говорить. Хотя бы наедине с собой. Об этом – вторая показанная на фестивале вещь Гёббельса («Cвобода действия»), на тексты французского поэта и художника Анри Мишо. На фестивале была исполнена вторая версия пьесы для чтеца и двух фортепиано с электронным усилением и авторской светорежиссурой. Партнерами актёра Дэвида Беннета выступили пианисты Ensemble Modern Ули Вигет и Герман Кречмар. Произносимый на двух языках – французском и немецком – монолог с трудом поддавался пониманию. Но это не являлось первозадачей автора, стремившегося «не озвучивать текст напрямую, но раскрыть акустически присущие ему внутренние образы». И эти образы – меланхолия, потерянность, одиночество – воплощались и воспринимались не только эмоционально, но и вполне физически. Словно в безнадёжном поиске герой метался по сцене, то и дело сдвигая предметы, в том числе и оба инструмента, игра на которых не прекращалась, а становилась ещё настойчивее и отчаяннее.
...Странный и захватывающий конгломерат
Так отозвалась в своем интервью о Берлине поселившаяся здесь гражданка мира – где только не жила – австрийский композитор Ольга Нойвирт. Думается, с ней солидарны также избравшие Берлин своим городом австралийка Кэти Милликен, чех Ондрей Адамек, англичанка Ребекка Сондерс, француз Марк Андрэ – воистину конгломерат абсолютно разных индивидуальностей. Подтверждение тому – нынешний фестиваль. Представленные сочинения пестрят разнообразием жанров и форм с соответственной вариабельностью составов, вплоть до участия сидящих в зале, как в Night Shift – The Rehearsal («Ночная смена – Репетиция») Кэти Милликен. На каждом кресле слушателя ждала элегантная полотняная сумка с набором шелестящих, звенящих, гудящих, трещащих, а также светящихся предметов, с которыми по знаку дирижера публика встраивалась в партитуру.
На год запоздала сыгранная Berliner Philharmoniker под управлением чешского дирижера Якуба Хрузы премьера сочинения для контратенора, детского хора и оркестра Ольги Нойвирт: Keyframes for a Hippogriff – Musical Calligrams in memoriam Hester Diamond («Кейфреймы для Гиппогрифа – музыкальная каллиграмма в память о Хестер Даймонд») ( Даймонд – известный американский дизайнер и собирательница искусств). Пара слов к расшифровке весьма мудреного названия. Термин keyframes («ключевые кадры») пришёл из области мультфильма, в которой в своё время работала Нойвирт. А мифический образ гиппогрифа – полуптицы, полулошади – выбран для музыкальной каллиграммы (фигурного стихотворения), как олицетворение воли к жизни, изменчивости, постоянной готовности преодолевать границы. Безгранично составленное самим автором лоскутное либретто из самых разных источников: от Ницше до уличных граффити. Вложенные в уста контратенора Эндрю Воттса и детского Tölzer-хора, эти текстовые фрагменты сопровождал большой симфонический оркестр (расширенный за счет саксофона, автомобильных гудков, электрогитары и синтезаторов), По словам композитора, «Keyframes – это попытка поразмышлять о глобальных проблемах современности, в которой белый шум информации поглощает способность людей к общению, диктует свои законы, вершит судьбами. Музыка колеблется между разными эмоциональными состояниями, дабы выразить гнев и бессилие личности, а также неостывающую в эти непростые времена надежду и потенции к социальным изменениям».
Дирижёр Якуб Хруза. Фото Stephan Rabold. Источник: berlinerfestspiele.de
Проблемами гуманизма, но на совершенно иной лад, озадачен и Ондрей Адамек, озаглавивший свой одиннадцатичастный песенный цикл для меццо-сопрано и оркестра (London Symphonie Orchestra под управлением Сэра Саймона Рэттла, солировала Магдалена Кожена) вопросом Where are you? («Где ты?»). В этом названии – парафраз фрагмента из третьей «Книги царств» о поиске бога: «... в ветре, землетрясении, огне, тихом веянии…». Однако точно этот текст нигде не фигурировал. Композитор, согласно буклету, «совершает поиск божественного поверх религиозных преград. Еврей по происхождению, он исследует, исповедует и христанский мистицизм, и буддизм, и мусульманский суфизм». Отсюда и языковый вавилон – чешский, английский, испанский, арамейский, санскрит – и абсолютно разные манеры пения. Здесь и народная моравская мелодия, и традиционные севильские пасхальные напевы, и мистические молитвы на тексты из «Книги жизни» святой Терезы Авильской, и отчаянные взывания (для чего понадобился мегафон) в духе синогогальной псалмодии. В этот калейдоскоп вовлекался и оркестр, который не только играл, но и хлопал в ладоши, шептал, а в заключительной песне и дышал вместе с повернувшейся к нему лицом певицей.
Ondřej Adámek: Where are you? (2020)
Обработка видео...
Неизменно проникнуто литературными ассоциациями творчество Ребекки Сондерс, представленное оркестровыми версиями камерных сочинений: Void («Пустота») для ударных и To an utterance-study («К изучению высказывания) для фортепиано. Первое вдохновлено «Никчемными текстами» Самуэля Беккета – писателя, чей стиль во многом определил композиционную стратегию не только этого, но и практически всех сочинений Сондерс. Прерываемая внезапными провалами в тишину цепь яростных звуковых взрывов – по такому принципу построен и второй из названных опусов, хотя и связанный с другим источником: это цитата из «Шести заметок для будущего тысячелетия» Итало Кальвино («Я думаю, что мы всегда ищем что-то скрытое или потенциальное. Слово соединяет видимый след с невидимым объектом, который мы жаждем обрести или которого боимся, — как дряхлый мостик, перекинутый через пропасть»).
Оба сочинения превратились в виртуознейшие инструментальные концерты, где блистали верные Сондерс солисты: пианист Николас Ходгес и ударники Кристиан Дирштайн и Дирк Ротбруст. Их сопровождал Lucerne Festival Contemprory Orchestra. Управлял оркестром берлинский композитор и дирижер Энно Поппе, чье сочинение под названием Prozession («Процессия») в свою очередь играл постоянный гость фестиваля Ensemble MusikFabrik. В самом деле, перед слушателем продифилировала пестрая, в духе феллиниевского «Амаркорда» вереница жанровых, мастерски инструментованных эпизодов: от неожиданно интимных дуэтов отдельных «персонажей» до кричащих, почти экстатических tutti.
Rebecca Saunders - Void (2013-14)
Обработка видео...
Целую программу тот же ансамбль посвятил весьма своеобразной музыке ирландского композитора Энн Клир. Процесс сочинения Клир характеризует как тактильную деятельность, а традиционные тембры какого-либо инструмента как объект, из которого всегда пытается извлечь нечто иное. Квартет кларнета, скрипки, виолончели и фортепиано в Fossil Lights («Ископаемые Огни») воссоздавал мотивы справляемых вокруг костров древних ирландских весенних ритуалов. Вспыхивающие и снова тонущие в общей ансамблевой массе сольные возгласы отдельных инструментов отражали постоянно меняющиеся оттенки серого в The physics of fog, swirling («Физика тумана, клубящегося»). А расположенные друг против друга группы духовых и струнных с трио из фортепиано, ударных и арфы в центре неистово «продвигались» On magnetic fields («По магнитным полям»).
Ann Cleare: the physics of fog, swirling (2018/19)
Обработка видео...
Тактильность по отношению к инструменту, хотя и в совершенно иной стилистике, весьма характерна и для Марка Андре, чьи произведения сыграли два мастера современного репертуара: пианист Пьер-Лоран Эмар и контрабасист Франк Райнеке. Прозвучали опусы из двух Work in progress – серий сочинений для разных составов. Первая – Un-fini («Незавершённое») и вторая – Iv (Introversion, «Взгляд в глубину»). И в фортепианном Un-fini III, и во впервые сыгранной 45-минутной контрабасовой Iv18 с глубокомысленным подзаголовком "Sie fürchteten sich nämlich" («Потому что убоялись» – по евангелию от Марка, из главы о воскрешении Иисуса: «...и вышедши ..побежали...их объял трепет и ужас...») бразды правления полностью принадлежали исполнителям, по признанию композитора, подлинным его соавторам. Обыгрывая не только клавиатуру или струны, но и весь корпус инструмента, музыканты превращали его в живой организм – дышащий, взывающий, внимающий, постепенно умолкающий. Эхо – один из важнейших приёмов в арсенале выразительных средств Андре, для которого, по его словам, «процесс постепенного исчезновения звука является неотъемлемой частью произведения».
Mark Andre un fini III
Обработка видео...
...Прослушать не единожды
На фестивале прозвучало 17 произведений Игоря Стравинского. Полностью посвятил своё выступление Стравинскому постоянный гость фестиваля оркестр Le Siécle под управлением Франца Ксавье Рота. Программа была построена в обратной временной перспективе: Canticum sacrum (1955), Concerto en ré для скрипки с оркестром (1931) в исполнении Изабеллы Фауст, а в заключение – Весна священная (1911-13). Всё на исторических инструментах, не всегда безупречно звучавших, но обладающих особым обаянием, особенно в «Весне». Благодаря «непричёсанным» тембрам «картины языческой Руси» приобретали первозданную дерзостную силу.
В остальном же Стравинский звучал в неизменно тонко и тщательно продуманном контексте. Так в концерте RIAS Kammerchor Berlin «Плач Пророка Иеремии» корреспондировал с произведениями любимых Стравинским композиторов итальянского и английского Возрождения. А в концерте уникального Ensemble Mini под руководством Джоля Гале – коллектива, специализирующегося на камерных версиях крупных симфонических опусов – «неоклассические» Симфония in C и Симфония в трёх частях органично сочетались с Первым скрипичным концертом Белы Бартока. В том же стилистическом ключе была составлена программа Mahler Chamber Orchester под управлением английского композитора Сэра Джорджа Бенджамена, в которой превосходно сыгранный Тамарой Стефанович фортепианный концерт «Движения» и оркестровая «Пульчинелла. Сюита» соседствовали с впервые исполненным в Германии вполне «неоклассическим» Concerto for Orchestra самого Бенджамена.
Mahler Chamber Orchestra, дирижёр Сэр Джордж Бенджамен. Фото Astrid Ackermann. . Источник: berlinerfestspiele.de
Напротив, в программе Concertgebouworkest под управлением Даниэля Хардинга строгое письмо сюиты из «Агона» явно спорило с роскошной палитрой «Поэмы ми» Оливье Мессиана и «Моря» Клода Дебюсси. Также в программе Orchestre des Champs-Élysées и Collegium Vocale Gent под управлением Филиппа Херревеге «Симфония псалмов» особенно захватила своей динамикой после сладостно-воздушного «Реквиема» Габриеля Форе и вязко-тяжеловесного «Траурного песнопения» Иоганнеса Брамса.
Но, пожалуй, особенно контрастными были программы трёх берлинских оркестров. Отмечающий в этом году 75-летие Deutsches Symphonie Orchester под управлением своего шефа Робина Тиччиати соединил минималисткий Ionisches Licht («Ионический свет») Клауса Ланга, ранний «авангардистский», поразительно свежо прозвучавший Концерт для виолончели и оркестра Pro et contra Арво Пярта, а также романтическую Десятую Густава Малера с одним из последних сочинений Стравинского, аскетическим Requiem Canticles, как известно, ставшим «реквиемом самому себе».
Klaus Lang: ionisches Licht (2020)
Обработка видео...
Руководимые своим шефом Кириллом Петренко Berliner Philharmoniker буквально столкнули лбами двух друзей по жизни, но не по художественным убеждениям: немецкого композитора Карла Амадеуса Хартмана, автора трагического Concerto funebre для скрипки с оркестром и Стравинского, автора брызжущего молодой энергией, исполненного в полной версии балета «Жар-Птица».
По схожему принципу была выстроена программа Rundfunk-Sinfonieorchester Berlin под управлением его художественного руководителя Владимира Юровского. В первом отделении прозвучали «Симфония для духовых», а также, силами прекрасных солистов баритона Георга Нигля и вновь пианистки Тамары Стефанович, раритетная духовная баллада «Авраам и Исаак» и «Концерт для фортепиано и духовых». А заявленную для второго отделения грандиозную Симфонию «Художник Матис» Пауля Хиндемита предварило весьма редко исполняемое последнее оркестровое сочинение Стравинского «Вариации памяти Олдоса Хаксли». Больший контраст трудно было придумать. После первого проигрывания Юровский, по своему обыкновению, словесно проанализировал этот непростой додекафонный опус, затем сыгранный ещё раз.
Патрисия Копачинская. Фото Stephan Rabold. Источник: berlinerfestspiele.de
*
P.S. Завершила фестиваль программа самого молодого коллектива: Karajan-Akademie der Berliner Philharmoniker под управлением Маттиаса Пинчера. Музыка Шёнберга, а именно Камерная симфония ор.9 соединилась здесь с произведениями, каждое на свой лад отражающими многообразие современной камерно-инструментальной культуры. Celestial object I («Небесный объект I») для сольной трубы и ансамбля самого Пинчера - это эффектная концертная пьеса. Intent on Rasurrection. Spring or Some Such Thing («Стремление к Воскрешению. Весна или что-то подобное») для 17 инструменталистов живущей в Берлине римлянки Клары Яннотты – сотканный в том числе «неакадемическими» тембрами пестрый звуковой ковер. А Himmel («Небо») для большого ансамбля шведки Лизы Штрайх – напротив, сдержанное по краскам, однородное микротональное полотно.