• пространство для разговора о новой музыке и культурном процессе вокруг неё
Первые послереволюционные годы в Московской консерватории
Подготавливая цикл публикаций к 100-летию революции и перепечаток исторических документов, команда Stravinsky.online, состоящая из студентов и недавних выпускников Консерватории и Гнесинки, не могла не заинтересоваться системой музыкального образования в послереволюционный период.
Насколько изменился подход к обучению музыке в Стране советов по сравнению с царской Россией? Кто мог стать студентом музыкального ВУЗа? Какие современные учебные дисциплины тогда уже присутствовали, а какие предметы теперь не встретишь в программе? Изучалась ли тогда музыка современных композиторов?
Ответы на эти и другие вопросы есть в книге «Московская консерватория 1866-1966», выпущенной издательством «Музыка» к 100-летнему юбилею ВУЗа. Две части этой книги делят историю ВУЗа на «до» и «после» 1917-го, а мы предлагаем Вашему вниманию главу «Первые послереволюционные годы в Московской консерватории».
Вид на консерваторию в 1920-е годы. Фото – pastvu.com

Поворотным пунктом в истории Московской консерватории явился декрет Совета Народных Комиссаров (Совнаркома) от 12 июля 1918 года. Приводим текст этого исторического документа, подписанного В. И. Лениным: «Совет Народных Комиссаров постановляет: Петроградская и Московская консерватории переходят в ведение Народного Комиссариата по просвещению на равных со всеми высшими учебными заведениями правах, с уничтожением их зависимости от Русского Музыкального общества. Всё имущество и инвентарь этих консерваторий, необходимые и приспособленные для целей Государственного Музыкального строительства, объявляется народной государственной собственностью.
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин). Народный Комиссар по Просвещению А. Луначарский. Управляющий делами Совета Народных Комиссаров Вл. Бонч-Бруевич. Москва. 12 июля 1918 г.»
С 1918 года под руководством Народного Комиссариата по просвещению (Наркомпроса) и при непосредственном участии А. В. Луначарского началась большая и длительная работа Московской консерватории по перестройке музыкального образования, по созданию новых учебных планов, изысканию новых методов преподавания.
Весной 1918 года из стен консерватории вышло 75 выпускников. Испытывая серьёзные материальные затруднения, вызванные заметным уменьшением числа учащихся и большими дополнительными расходами, дирекция консерватории в начале 1918 года обратилась с просьбой о помощи в Наркомпрос. (В тот момент консерватория ещё принадлежала РМО.) Совет Народных Комиссаров по докладу А. В. Луначарского 31 мая 1918 года утвердил выдачу Московской консерватории (а не Московскому отделению РМО) сверхсметной дополнительной субсидии в размере 200 тысяч рублей «для экстренной помощи служебному персоналу и на неотложные академические надобности» .
Постепенно начала меняться общественная атмосфера внутри консерватории. На выборных началах был создан совет старост. Он избрал концертную и академическую комиссии, взяв на себя наблюдение за порядком в консерватории. Представители совета старост стали регулярно участвовать в заседаниях Президиума консерватории.
Во главе консерватории был поставлен коллегиальный орган — Совет профессоров и преподавателей, установивший новый порядок управления учебным заведением посредством специальных комитетов — учебно–художественного и хозяйственного. Совет считал необходимым разделить функции директора консерватории между несколькими лицами, для чего был установлен директорат из трёх лиц: ректора и двух его помощников — «товарищей». Отделами (впоследствии факультетами) руководили Советы профессоров. Во главе общеобразовательных научных классов стоял по-прежнему Научный совет.
Совет профессоров 15 октября 1918 года переизбрал ректором М. М. Ипполитова–Иванова, а его «товарищами» — Г. П. Прокофьева (заведующий учебной частью) и А. Б. Гольденвейзера (заведующий художественной частью).
Эта новая структура управления консерваторией просуществовала только один год. Осенью 1919 года Совет профессоров пришёл к выводу, что такое применение принципа коллегиальности лишает руководство учебным заведением необходимой гибкости. В связи с этим 23 ноября 1919 года Совет профессоров признал необходимым облечь ректора всей полнотой власти и ответственности за учебное заведение. Ректором был вновь избран М. М. Ипполптов–Иванов, проректором — А. Б. Гольденвейзер (с конца 1920, когда была введена эта должность), помощником ректора — А. Э. Глен. Учебно–художественный комитет был сохранён, и в состав его вошли: Н. С. Морозов (отдел теории), С. В. Розанов (оркестровый отдел), К. Н. Игумнов (фортепианный отдел), А. И. Барцал (вокальный отдел), М. В. Сергиевский (секретарь). Как уже говорилось, во все органы управления консерваторией стали входить и представители учащихся. Первыми из них были В. Архангельский и Э. Герцберг.
В центре внимания Совета находилась главным образом учебно–художественная, а также быстро развивавшаяся концертная работа консерватории. Для руководства этой работой летом 1919 года была создана специальная «Советская концертная комиссия», подчиненная Совету профессоров.
Численный состав преподающих достигал в 1919/20 году шестидесяти трёх человек. Тогда все они входили в Совет профессоров и преподавателей (имена руководителей консерватории, названные выше, опускаются):
по классам специального фортепиано — А. К. Боровский, Р. Ф. Валашек, Д. Н. Вейсс, В. Р. Вилыпау, А. Ф. Гедике. А. И. Губерт, О. Н. Кардашева, Ф. Ф. Кёнеман, К. А. Кипп, Л. Э. Конюс, Н. К. Метнер, Н. А. Орлов, А. П. Островская, Г. А. Пахульский, Г. П. Прокофьев (вёл также курс теории фортепианного преподавания), П. Н. Страхов;  по классам обязательного фортепиано — В. Н. Аргамаков, А. Н. Загуменная, В. А. Зиринг, В. Ю. Зограф–Плаксина, И. Н. Соколов; по классу органа — И. С. Яссер;  по вокальному отделу — П. Ж. Доберт, В. М. Зарудная–Иванова, Н. Н. Званцев (оперный класс и класс сценической подготовки), В. Н. Петрова–Званцева, Н. Г. Райский, И. Я. Соколов, В. С. Тютюнник;  по оркестровому отделу — Г. Н. Дулов, Д. С. Крейн (класс скрипки), А. Е. Мартынов (класс контрабаса, вёл также сольфеджио), Е. А. Колчин (класс обязательного альта, одновременно — инспектор консерватории), Д. С. Шор (класс струнного ансамбля), В. В. Кречман (флейта), В. Н. Денте (гобой), Ф. А. Шмидт (фагот), М. П. Адамов (труба), Ф. Ф. Эккерт (валторна), В. Г. Гущин (тромбон), К. А. Эрдели и М. А. Корчинская (арфа), С. Ф. Недзейко (ударные инструменты);  теоретический отдел представляли — С. Н. Василенко (сочинение, инструментовка, класс струнного оркестра), Г. Л. Катуар и Н. Н. Соколовский (специальная гармония), А. В. Александров, К. Н. Шведов (элементарная теория и сольфеджио), В. М. Металлов (история и теория русской церковной музыки);  педагоги научных дисциплин — А. И. Некрасов (эстетика), Н. И. Радциг (история культуры), Ю. М. Соколов (история русской литературы) и вспомогательных предметов — К. А. Бек (пластика), В. М. Жидков (гимнастика и фехтование), Н. В. Петров (преподаватель гимнастики при научных классах и председатель Научного совета).
 

В течение 1918–1922 годов некоторые профессора и преподаватели уехали из Москвы или по разным причинам прекратили свою деятельность в консерватории.

 
Взамен них приглашались новые педагоги. К числу приглашённых в эти годы принадлежали:  
композиторы — Н. Я. Мясковский, Р. М. Глиэр, М. Ф. Гнесин, А. Н. Александров;  теоретики — Г. Э. Конюс, Н. Я. Брюсова, Н. А. Гарбузов, С. В. Евсеев; историки — М. В. Иванов–Борецкий, Ю. Д. Энгель; фольклористы — А. Д. Кастальский, Н. А. Янчук; пианисты — Ф. М. Блуменфельд, С. Е. Фейнберг, Г. Г. Нейгауз, Е. А. Бекман–Щербина, М. С. Неменова–Лунц; скрипачи — Л. М. Цейтлин, Е. М. Гузиков, А. И. Ямпольский, А. Я. Могилевский; виолончелисты — А. А. Брандуков, С. М. Козолупов; дирижёр — К. С. Сараджев; тромбонист — В. М. Блажевич. 
Были подняты вопросы о создании кафедр, об открытии новых классов, о новом порядке утверждения в профессорском звании лиц преподавательского состава; утверждены новые правила проверочных испытаний учащихся, их музыкальной одарённости и работы; на одно из первых мест во всей системе обучения выдвигается концертная (показательная, как тогда говорили) деятельность консерватории. Совет профессоров принял также решительные меры к уменьшению объёма педагогической работы профессоров и преподавателей. Этим не только улучшались условия их труда, но одновременно открывались возможности для развития разносторонней творческой и научной деятельности. 
Трудности заключались в тяжёлом хозяйственном положении консерватории, что заметно отражалось на ходе учебного процесса. Разбитые стекла, отсутствие топлива, холод в помещении мешали нормальной деятельности учебного заведения.
 

Из-за холодов в 1919/20 году не работал оркестровый класс, в то время как для руководства им был приглашён выдающийся дирижер Большого театра В.И.Сук.

 
Не могли быть реализованы, хотя были введены в учебный план, курсы по анализу музыкальных форм, по истории народной песни (для чтения их были приглашены Ю. Д. Энгель, А. Д. Кастальский, Н. А. Янчук). 
Однако архивные документы тех лет свидетельствуют, что многое всё же удавалось сделать. С осени 1918 года были открыты ансамблевые классы. Теперь в камерном классе занимались только наиболее одарённые учащиеся, пожелавшие специализироваться в этой области музыкального искусства. Для всех учащихся по классу фортепиано были введены занятия по чтению нот с листа. Совет профессоров вынес решение организовать специальные семинары и особые курсы, не входящие в обязательную программу обучения в консерватории, но доступные для всех учащихся. Частично такие семинары уже были осуществлены (семинар П. Ж. Доберт — по ораториальному пению, Г. Л. Катуара — по специальной гармонии).
 

В связи с новыми просветительскими задачами, вставшими перед консерваторией, Советом было решено установить свободный вход на лекции всех желающих, включая лиц, не принадлежащих к числу учащихся консерватории.

 
Учебно–художественный комитет установил распорядок учебной жизни. В решении комитета подчеркивалось значение строжайшей учебной дисциплины, важность систематических, каждодневных занятий. Педагогам предоставлялось право не допускать к зачёту учеников, часто пропускающих занятия. Однако при этом учащиеся могли сдавать зачеты «от себя». Ученики исполнительских классов должны были выступать на вечерах не менее двух раз в год. Установление зачётов отменяло практиковавшиеся ранее экзамены. В то же время выпускники старшего отделения консерватории были обязаны выступить с самостоятельно подготовленной программой на особом исполнительском акте. При переходе с младшего отделения на старшее устанавливались строгие проверочные испытания.
Одним из важнейших начинаний было введение бесплатного обучения и установление стипендий для нуждающихся учащихся. Тем самым создавались перспективы для широкой демократизации консерватории путём привлечения талантливой молодёжи из рабочей и крестьянской среды. Это позволило приступить и к осуществлению конкурсного приёма. В связи с увеличением притока учащихся и расширением учебной деятельности консерватория возбудила ходатайство перед МУЗО Наркомпроса о создании в Москве специального общежития для студентов и о назначении особых стипендий для учащихся–духовиков.
Осенью 1918 года Советом профессоров была выработана новая система занятий в научных классах. Упразднялась вся начальная ступень обучения, сохранялась лишь вторая ступень, применительно к потребностям специального музыкального образования. Сверх того вводились курсы университетского характера: эстетика, история культуры, история всеобщей литературы, история русской литературы и русской народной словесности, история театра, история пластических искусств, история эстетических учений, история бытовых древностей западноевропейских и русских. С осени 1920 года ещё более сократилась подготовительная, школьная часть программы и выросла университетская.
В дореволюционной консерватории прохождение обязательных музыкальных предметов не было упорядочено.
 

Часто в одной группе оказывались дети, обучавшиеся на младшем отделении, и великовозрастные учащиеся старшего отделения.

 
Такое положение существовало в консерватории и в первые послереволюционные годы. 22 августа 1918 года на заседании Совета профессоров обсуждался вопрос о разделении консерватории на три звена: детскую школу, среднее и высшее учебные заведения. В дальнейшем этим вопросом занималась специальная комиссия при МУЗО Наркомпроса, в которой принимали участие от Московской консерватории А. Б. Гольденвейзер, А. Э. Глен и Г. П. Прокофьев. 
В июле 1920 года МУЗО Наркомпроса издал распоряжение о реорганизации консерватории в учебное заведение с тремя ступенями образования: низшим, средним и высшим. По поручению Совета профессоров М. М. Ипполитов–Иванов, Л. Э. Конюс, А. Б. Гольденвейзер, Г. П. Прокофьев, Н. Г. Райский разработали проект новой структуры и учебных планов консерватории. Авторы проекта считали главным недостатком учебной деятельности старой консерватории огромный разрыв между уровнем подготовки основной массы учащихся и небольшой группы одарённых учеников. Для того чтобы исправить это положение, предлагалось установить единые требования, соответствующие задачам высшего музыкального образования. 
В структуре консерватории предусматривалось создание пяти факультетов: 1) композиторско–теоретического, 2) клавишных инструментов (фортепиано и орган), 3) оркестровых инструментов (смычковые, духовые, ударные и арфа), 4) вокального, 5) общеобразовательного. Кроме того, при консерватории предполагалось организовать «Высшие свободные мастерские» для особо одарённых молодых музыкантов, окончивших полный курс консерватории. Для каждого факультета был разработан перечень обязательных и необязательных дисциплин, отражавший специфику подготовки музыкантов определённой специальности. Особое внимание в проекте было обращено на повышение уровня подготовки исполнителей на духовых инструментах.
 

В ноябре 1920 года Совет принял решение об организации педагогического факультета, перед которым была поставлена задача готовить кадры музыкантов–педагогов. Деканом был избран Г. П. Прокофьев (приём на факультет был открыт в 1921 году).

 
Начатая работа по реорганизации консерватории продолжалась и в последующие годы. С осени 1921 года этими вопросами стала заниматься специальная комиссия, созданная музыкальным подотделом художественного отдела Главпрофобра. За работой комиссии внимательно следил А. В. Луначарский. Основной задачей её была разработка новой системы профессионального образования в соответствии с задачами, выдвинутыми советским правительством перед высшими учебными заведениями страны. 
Возникла необходимость унифицировать разнородные учебные заведения, создать определённые типы советского высшего, среднего и начального учебных заведений, определить единые принципы в их работе и структуре. Подобная «типизация» должна была быть осуществлена и в области музыкального образования. Следовало точно разграничить функции каждого звена в единой системе профессионального обучения музыке. 
Вопрос о «типизации» учебных заведений обсуждался на первой Всероссийской конференции по вопросам художественного профессионального образования, состоявшейся в декабре 1921 года. Конференцией была признана целесообразность разграничения ступеней обучения и даже был намечен срок проведения реформы — осенний триместр 1922 года. Подготовкой реформы руководил Б. Л. Яворский. При его участии было выработано соответствующее «Положение о высшем музыкальном учебном заведении — консерватории». В апреле 1922 года Б. Л. Яворский выступил с докладом по вопросам музыкального образования. 
В проведении реформы по музыкальному образованию огромную роль сыграло «Положение о высших учебных заведениях», опубликованное Совнаркомом 3 июля 1922 года за подписью В. И. Ленина. В соответствии с этим «Положением» Московская и Петроградская консерватории разработали свои проекты реорганизации учебных заведений и новые учебные планы. 9 сентября 1922 года Научно-художественной секцией Государственного Ученого Совета (ГУС) Главпрофобра были утверждены новые учебные планы Московской консерватории. Спустя месяц, 9 октября 1922 года, та же секция утвердила объяснительную записку, составленную при участии Б. Л. Яворского и озаглавленную «Проработка типизации музыкальных школ применительно к их объединению в консерватории».
Авторы объяснительной записки рассматривали консерваторию как своеобразный музыкальный комбинат, объединяющий три ступени профессионального образования (школа первой ступени, техникум и вуз), а также включающий музыкально–подготовительную школу и музыкальный рабфак. Перед таким крупным учебным заведением были выдвинуты очень серьёзные задачи.
«Консерватория должна стоять,— говорится в этом документе,— на уровне: а) современного развития мирового музыкального искусства, б) современной европейской науки о музыке, в) современных музыкально–педагогических систем и методов. 
Консерватория должна отвечать требованиям современной жизни: должна выпускать музыкальных художников, нужных и ценных для жизни и приспособленных к практической работе. Консерватория должна образовывать не узких техников–специалистов данной отрасли музыкального искусства, но подлинных музыкантов–художников, которые при полном техническом вооружении по специальности обладали бы общим художественным развитием, имели бы основательные и широкие знания во всем музыкальном искусстве, в искусстве вообще и, наконец, в тех областях гуманитарных и естественных наук, которые соприкасаются с искусством и содействуют общему образованию художника и развитию его индивидуальности».
 

Вместо прежних шести факультетов было сформировано четыре отдела: творческий, научно–теоретический, исполнительский и инструкторско–педагогический.

 
В исполнительский отдел вошли подотделы: фортепианный, вокальный, оркестровый (отдел объединял также классы всех видов ансамблей — фортепианных, струнных, духовых медных и деревянных инструментов, вокальных, оркестровых, хоровых и оперных). Весной 1923 года, когда к консерватории присоединилась Хоровая академия, был организован на исполнительском отделе еще один подотдел — хоровой. 
С осени 1923 года творческий отдел был разделён на два подотдела: композиторский и научно–музыкальный, а инструкторско–педагогический — на подотделы: общего музыкального образования и профессионального музыкального обучения. Педагоги научно–теоретического отдела работали во всех других отделах консерватории.
Большие затруднения возникли при распределении учащихся по трём ступеням. Оказалось, что в консерватории имеется немало учащихся, уровень общей и музыкально–теоретической подготовки которых не соответствовал новым требованиям. В середине учебного года были проведены испытания. Более шестидесяти человек было исключено. Для оставшихся организованы дополнительные занятия. К началу 1923 года распределение учащихся по ступеням закончилось.
2 октября 1922 года Совет консерватории удовлетворил просьбу М. М. Ипполитова–Иванова об освобождении его от обязанностей ректора консерватории. Тогда же было избрано новое Правление: ректор — А. Б. Гольденвейзер, проректор и заведующий учебной частью — Н. Я. Брюсова, члены Правления: Н. Г. Райский, К. Н. Игумнов и Н. С. Шерман. А. Б. Гольденвейзер пробыл в должности ректора консерватории до сентября 1924 года, когда на этот пост был избран К. Н. Игумнов, занимавший его до мая 1929 года.
В задачу вновь созданного научно–музыкального подотдела (руководитель — М. В. Иванов–Борецкий) входила подготовка специалистов в области музыкальной науки. Тем самым был сделан первый шаг в организации специального научно–музыкального образования, что вызывалось потребностями молодой советской музыкальной культуры. Профессорами творческого отдела был разработан учебный план, состоящий из трёхгодичного вузовского курса обучения с добавлением четвёртого года для самостоятельной научно–исследовательской работы. В 1922/23 учебном году открылся первый курс со следующими дисциплинами: история симфонической музыки (П. А. Ламм), история оперной музыки (М. В. Иванов–Борецкий), анализ новейшей музыкальной литературы, метрика и ритмика (Г. Э. Конюс), художественное восприятие музыки (Н. Я. Брюсова) и музыкальная акустика (Н. А. Гарбузов).
Программа класса обязательного фортепиано была переработана в соответствии с новыми практическими потребностями: в неё было введено не только чтение с листа, но также аккомпанемент, транспонировка, чтение простейших партитур и т. д.
 

Новое «Положение о Ленинградской и Московской консерваториях» изменило структуру учебного заведения. В состав консерватории теперь стали входить три факультета: научно–композиторский, исполнительский и инструкторско–педагогический. Каждый из них состоял из нескольких отделений.

 
В научно-композиторский факультет входили отделения: 1) композиторское и 2) научно–музыкальное (со специальностями историко–социологической, теоретической, физико–акустической и методико–педагогической). На исполнительском факультете были отделения: 1) клавишных инструментов (со специальностями: виртуозной и камерной); 2) оркестровое (со специальностями: виртуозной, камерной и оркестровой); 3) вокальное (со специальностями: оперной и камерной) и 4) дирижёрское. Тремя отделениями располагал и инструкторско–педагогический факультет: 1) общего музыкального образования, 2) музыкально–теоретическим и 3) музыкального исполнения (со специальностями: фортепиано, оркестровые инструменты, пение). 
Срок обучения игре на медных инструментах и контрабасе устанавливался в три года, для исполнителей на деревянных духовых инструментах, арфе, для певцов и на отделении общего музыкального образования — четыре года, для всех же прочих — пять лет. 
Для поступления на исполнительский факультет был установлен предельный возраст в 25 лет. 
С середины 20-х годов большое место в учебном процессе заняла производственная практика. Вопрос о её организации возник в связи с новой дифференцированной специализацией музыкантов, которых стала выпускать консерватория: исполнителей–солистов, ансамблистов, оркестрантов, концертмейстеров, педагогов. Уже в 1922–1923 годах начали зарождаться новые формы концертной практики для исполнителей — выступления в рабочих клубах, красноармейских частях. Накапливался и опыт работы отдельных студентов по организации хоровых кружков в детских домах.
 
Целиком текст книги доступен в электронном архиве Консерватории.