Памяти Рейнберта де Леу

14 февраля 2020 года ушел из жизни Рейнберт де Леу — голландский пианист, дирижер и композитор.
Практически все творчество де Леу было связано с новой музыкой: как исполнитель и дирижер он представлял сочинения Бартока, Лигети, Стравинского, Куртага, Уствольской, Губайдулиной. Он дирижировал операми Вивье и Андриссена и масштабными партитурами Мессиана, заново открыл для слушателей фортепианную музыку Сати. Он создал и возглавил Шёнберг-ансамбль (впоследствии Schönberg|Asko), написал книгу о Чарльзе Айвзе, участвовал в создании документальных фильмов о современных композиторах. 
Но нам хотелось рассказать не о его наградах и количестве сделанных записей, а о том, каким был сам Рейнберт де Леу и как его творчество влияло на музыкантов. Свои штрихи к портрету маэстро добавили Фарадж Караев, Михаил Турпанов, Илья Овчинников, Александр Вустин, Андрей Гугнин и Евгений Громов. 

Фарадж Караев
Рейнберт де Леу — удивительный музыкант, одна из самых значительных фигур в дирижерском искусстве нового времени. На протяжении многих десятилетий он был одним из тех, кто своим творчеством формирует вкус обывателя, подогревая интерес и прививая — если не любовь! — то уважение к написанной сегодня музыке. Определяющим  вектором для него стали слова Стравинского: «Современная музыка — это самая интересная из когда-либо написанной музыки», и невозможно себе представить концертную жизнь Европы без Schönberg|Asko, за дирижерским пультом которого возвышается знакомая, высоченная и слегка сутуловатая фигура — Рейнберт де Леу.
Четкий, выверенный жест, несколько суховатая манера, как нельзя лучше подходящая к тому музыкальному пласту, который соответствует его творческому кредо. Никакой экзальтации, никаких внешних эффектов, все подчинено лишь одному — донести до слушателя то непростое и порой загадочное, что сегодня зовется современной музыкой.
Его искусства нам будет не хватать, нам больно и неуютно без него, и лакуна эта никогда не заполнится. Как не будет нам хватать и просто человеческого общения с этим сдержанным и закрытым, но удивительно обаятельным человеком.

Михаил Турпанов
Первое впечатление — курсе на третьем: видеозапись Пятой сонаты Галины Уствольской. Поразило — играет наизусть (позднее узнал, что это качество очень высоко ценила сама автор). Все совсем не так, как на известной — и в то время единственной для меня доступной — записи Олега Малова. Ритм у Рейнберта де Леу не механический, живой — «вес» каждого звука подчеркивается микрооттяжками, все ноты до единой сыграны с величайшей экспрессивностью, концентрация не ослабевает ни на мгновение. Соната воспринимается как живой организм, когда-то застывший в вечной рояльной мерзлоте и теперь точно отмеренными ударами рук-ледорубов из него — невредимый — извлекаемый.
Несколько позже — Сати, хрестоматийный двухдисковый комплект ранних сочинений. И снова — открытие. Никакой легкомысленной кафешантанной элегантности. Никакого привычного ощущения саундтрека к «Амели». Вместо этого — сосредоточенное планомерное погружение в звучащую материю, удивительная выстроенность аккордовой вертикали (что особенно сильно действует в таких статичных циклах как «Оживы» и «Сарабанды»), почти молитвенная самоуглубленность исполнения. Уже становится понятно, что музыкант совершенно особенный, высочайшего класса — начинаю целенаправленно искать его записи и в качестве дирижера: та же Уствольская, Губайдулина, Гурецкий.
Последнее впечатление, полностью утверждающее меня в мысли о величии Рейнберта де Леу: цикл Листа Via Crucis, версия для рояля соло (оригинал — с хором). Трудно представить себе менее благодарный для пианиста материал. Но Рейнберту де Леу не нужны сомнительные лавры виртуоза, да и трудно представить его, ублажающего светскую публику аккуратной и изящной беглостью. Путь фортепианного исполнительства де Леу — в предельной аскезе жеста, в срыве любых «украшательских» покровов, в самоотреченном проникновении в то, что Уствольская называла «Сутью». Для нее эта «Суть» могла существовать в чужом произведении на протяжении всего нескольких тактов — де Леу же растягивает ощущение «Сути» на все сочинение в целом, без провалов и отступлений. Пожалуй, чтобы так играть, нужно перестать быть пианистом (да и претендовал ли когда-нибудь де Леу на такую узкую специализацию?), но стать музыкантом единым и неделимым, несводимым к цеховым определениям. Где не имеет значения, инструмент ли повинуется твоим рукам, хор ли... или вообще — оркестр. На этой высоте пребывают немногие — Рейнберту де Леу, я уверен, отведено особое, почетное, место.

Илья Овчинников
Встретиться с Рейнбертом де Леу мне посчастливилось благодаря Фараджу Караеву. В 2011 году при его решающем участии был возрожден и трижды прошел Фестиваль современной музыки имени Кара Караева в Баку. В 2013 году главным гостем фестиваля стал «Шёнберг-ансамбль» (он же – Asko|Schönberg после объединения с ансамблем Asko) с его основателем и бессменным руководителем Рейнбертом де Леу. Безо всякой скидки на неподготовленность бакинской публики, музыканты представили бескомпромиссную программу из сочинений Исана Юна, Сальваторе Шаррино, Луи Андриссена и Джона Адамса. Еще одна была подготовлена  в подарок Фараджу Караеву и состояла только из его произведений. 
Между двумя концертами нам и довелось побеседовать — де Леу было 74. И в общении, и на сцене он производил впечатление личности с темпераментом сильным, но скрытым: вне концертного контекста он мог бы показаться стариком с потухшим взором. Это было, разумеется, не так — просто взгляд его обращался не столько в мир, сколько внутрь себя, внутрь того огромного мира музыки, синонимом которого был он сам. И в общении, и на сцене де Леу преображался: достаточно вспомнить исполнение Ist es genug?... — эталонного сочинения Караева в жанре инструментального театра. Ближе к его финалу музыканты образовали похоронную процессию, вынося из зала контрабас, и возглавлял ее де Леу — настоящий артист, участвовавший с самым серьезным видом в этой игре. Испортить ее недостатком чувства меры очень легко, но де Леу удалось его идеально соблюсти: как в эту игру, он был полностью вовлечен и в нашу беседу, говоря как о родных ему людях и о Шостаковиче с Уствольской, и о Шёнберге со Скрябиным, и особенно о любимых им представителях «потаенного» направления русской музыки — Рославце, Лурье, Мосолове, Обухове. 
Рейнберта де Леу не стало в возрасте 81 года. Горечь утраты смягчается осознанием масштаба оставленного им наследства: его дискография огромна, меломану может хватить ее на несколько месяцев, лет, на всю жизнь. Как пианист и дирижер де Леу исполнил огромное количество классики последнего столетия — эти записи хорошо известны. Менее популярны его интерпретации музыки романтиков — в первую очередь Листа: найдите на ютубе ролик, где де Леу играет и комментирует его Via Crucis, — здесь де Леу в своей стихии, у него горят глаза! Еще менее известны его собственные сочинения, также заслуживающие внимания. Если выбирать одну запись, предложил бы диск «В сиянье теплых майских дней»: эту программу де Леу и его ансамбль подготовили с актрисой Барбарой Зуковой, для которой маэстро обработал 21 песню Шуберта и Шумана, выступив как их полноправный соавтор. Впрочем, невозможно пропустить и альбом «Сократ», где де Леу и Барбара Ханниган исполняют сочинения Эрика Сати, возможно, дождавшиеся своего идеального воплощения.

Александр Вустин
С Рейнбертом де Леу я встретился в феврале 1992 года в Амстердаме на репетициях и концерте в зале Концертгебау. Он возглавлял знаменитый «Шёнберг-ансамбль», который сделал годом раньше заказы для этого концерта, посвященного памяти Александра Скрябина, двум композиторам из СССР — Фараджу Караеву и мне. Фарадж блестяще инструментовал для ансамбля Десятую сонату Скрябина, я написал «Музыку для десяти» на текст Жана-Франсуа Лагарпа о легендарном предсказании Жака Казота в 1788 году на вечере в аристократическом кружке, где Казот, слывший ясновидцем, поведал присутствующим, что их и его самого ждет в годы столь ожидаемых всеми перемен...
Памятуя о Скрябине, я включил в пьесу вольно изложенную цитату из «Прометея». Речи присутствующих были поручены инструменталистам, ответы Казота — дирижеру. Меня поразил уровень подготовки исполнителей. К моему приезду они уже блестяще справлялись как с непростой игрой, так и с русским языком, на котором была изложена речевая партия. Рейнберт просто блистал, был артистичен и обаятелен...
Репетировалась и моя пьеса «Возвращенье домой» на стихи Дмитрия Щедровицкого, также включенная в программу. Услышав уже первый аккорд, я не поверил ушам — это была новая, еще неведомая мне ПО ЗВУЧАНИЮ музыка, как будто не мной написанная... Я понял, что передо мной гений.
Концерт прошел изумительно. Ансамбль играл прекрасно, голос Ваута Остеркампа, исполнявшего партию голоса в «Возвращении домой», наполнил весь зал с его роскошной акустикой. Чудесно прошла скрябинская соната в аранжировке Фараджа. Великолепно прозвучала скрябинская поэма «К пламени», интерпретированная голландцем Клаусом Вриесом — скрябинская пьеса «ворвалась» на своей вершине в ансамблевую музыку Клауса. Насыщенный концерт завершился «Dies Irae» Галины Уствольской — на сцене снова появился Рейнберт, на этот раз севший за рояль... Это стало кульминацией всего действа. А для меня этот концерт остался одним из самых дорогих воспоминаний.

Андрей Гугнин
Весной 2015 года я приехал в Амстердам репетировать с маэстро Рейнбертом де Леу и его оркестром Asko | Schönberg Ensemble концерт Лигети, который несколькими дням позже мы должны были играть в Загребе на биеннале современной музыки. Помню, я был очень горд, что мне удалось выучить этот концерт (по крайней мере, мне казалось, что я его выучил). И далось мне это очень непросто. Концерт Лигети был и остаётся, наверное, самым сложным произведением, которое я когда-либо играл.
В день концерта я сидел в артистической и у меня тряслись руки, в буквальном смысле. От страха. К счастью, никогда больше, ни до, ни после я не испытывал ничего подобного перед игрой.
Я выходил на сцену как в трансе. В этой музыке, без поддержки настоящего мастера я бы никогда не «выплыл», учитывая ещё и уровень волнения. Но мне повезло играть этот концерт с уникальном знатоком и профессионалом. Когда мы закончили, была настоящая овация и крики. Я был на седьмом небе! Маэстро остался доволен и сказал много тёплых слов в мой адрес. Услышать их от него было для меня огромной честью. Тот вечер — один из редких моментов в моей жизни, которыми я по-настоящему горжусь. Жаль, что больше мы не работали вместе...
Источник: facebook.com

Евгений Громов
О Рейнберте де Леу я узнал в середине 1990-х, когда мой старинный приятель-меломан предложил прослушать незадолго перед тем приобретенный им монографический диск амстердамского Шёнберг-ансамбля, включавший в себя все три «Композиции» Уствольской. О музыке петроградского композитора я имел самые отдаленные представления, имя же дирижера и вовсе ничего не говорило мне на тот момент. С первых же мгновений прослушивания мое сознание было в буквальном смысле слова обожжено раскаленной магмой безудержно хлынувшего  звукового потока. Я не стал вникать в подробности и подвергать анализу композиционно-исполнительские детали, в сумме своей произведшие на меня столь неизгладимое впечатление. Мне показалось тогда более важным сохранить эмоциональную полноту и цельность собственного первоначального восприятия и даже искусственно продлить бессознательное состояние потрясения от первого столкновения (лишь гораздо позже я прочел, что сама Уствольская просила всех, кому дорого ее творчество, не анализировать его). Но имя руководителя ансамбля я, что называется, взял еще тогда на карандаш и в дальнейшем стал живо интересоваться всем, выходящим из-под его рук.
Для меня не подлежит сомнению тот факт, что де Леу по природе своей был исследователем и просветителем. Будучи интеллектуалом и обладая широком кругом интересов, чуждый какой бы то ни было догмы и позы, Рейнберт настойчиво и упорно возрождал к жизни музыку самых разных направлений, зачастую диаметрально противоположных как в стилистическом, так и в поэтическом отношениях. Не перечислить всего, осуществленного им в его исполнительском амплуа. Упомяну вскользь, дискретно лишь важнейшие лично для меня издания: авторские альбомы камерно-инструментальных и вокальных-хоровых произведений Яначека, Стравинского, композиторов нововенской школы, Антейла, Вивье, Губайдулиной, Кагеля, «Из ущелий к звездам…» и «Преображение Господа нашего Иисуса Христа» Мессиана, грандиозный многотомный Лигети-проект, корпус вокально-ансамблевых сочинений Куртага, номинированный в категории «Лучший классический сборник» на премию Грэмми в 2018 году.
Как и ряд других его выдающихся коллег — Мадерна, Булез, Гилен, Цендер — де Леу на протяжении жизни с успехом совмещал в своей творческой деятельности композиторское и исполнительское поприща. Данное положение, на мой взгляд, в корне изменило его подход к вопросам интерпретации музыки не только модерна и авангарда, но и их стилистических предтеч — позднего романтизма и импрессионизма (Лист, Цемлинский, Сати). Минуя и отбрасывая за ненадобностью расхожие представления, полемизируя с музыкальной традицией и бескомпромиссно счищая нарост исполнительских клише, Рейнберт в своих трактовках создает иллюзию прямого контакта слушателя с музыкальной экзистенцией. И совершенно не важно при этом, что и где он исполняет: «В сиянье теплых майских дней» Шумана или «Теперь всегда снега…» Губайдулиной; Гимнопедию Сати на Центральном вокзале Амстердама или Canticum Sacrum ad Honorem Sancti Marci Nominis Стравинского в Концертгебау. Особенно для меня показательна в этом отношении его лебединая песнь — последний альбом под названием Vienna: Fin de Siècle, своеобразный венский музыкальный сецессион, состоящий из вокальной лирики Вольфа, Цемлинского, Альмы Малер, Шенберга, Берга и Веберна в дуэте с блистательной Барбарой Ханниган.
В Страстную пятницу, 17 апреля, в Национальном заповеднике «София Киевская» в моем исполнении должна была прозвучать сольная программа из фортепианных произведений позднего Листа, раннего Сати и Уствольской — Памяти выдающегося нидерландского музыканта. К моему огромному сожалению, она отменена по известным нам причинам.

05/04/2020

Фото: https://nos.nl/

14 февраля 2020 года ушел из жизни Рейнберт де Леу — голландский пианист, дирижер и композитор.

Фарадж Караев

И. С. Бах. Страсти по Матфею Хор Wir setzen uns mit tränen nieder

Михаил Турпанов

Ференц Лист. Via Crucis Переложение для фортепино соло

Илья Овчинников

Эрик Сати. Gnossiennes 1-6

Александр Вустин

А. Скрябин. Соната для фортепиано №10 Переложение для ансамбля Фараджа Караева

Андрей Гугнин

Источник: facebook.com

Дьёрдь Лигети, Фортепианный концерт. Исполняют Андрей Гугнин, Asko | Schönberg Ensemble. Дирижер Рейнберт де Леу

Евгений Громов

Галина Уствольская. Фортепианная соната №5

Читайте также:

«Современная музыка — это самая интересная из когда-либо написанной музыки, и настоящий момент — самый волнующий в истории музыки. Так было всегда»

Игорь Стравинский