Помните ли Вы, дорогой господин Шёнберг, как мы с Вами познакомились? На Штарнбергерзе. Я приплыл на пароходике, в коротких кожаных брюках, и созерцал чёрно-белую графику: Вы были во всём белом и лишь лицо — глубоко чёрного цвета. А потом — лето в Мурнау? Все наши тогдашние современники глубоко вздыхают, вспоминая о том ушедшем времени: «Славное было время». И оно и правда было славное, больше, чем славное. Как прекрасно тогда пульсировала жизнь, как скоро мы ждали духовных побед. Я и сегодня их жду, и с полнейшей уверенностью. Я только знаю, что для этого понадобится ещё долгое, долгое время

Что Вы поражены состоянием художественной жизни Берлина, это мне понятно. Но при этом обрадованы ли? Я ко всем этим движениям отношусь без особой симпатии, но не опасаюсь, что они так уж долго будут мне досаждать. Ничто так быстро не затихает, как подобные движения, вызванные к жизни столь многими людьми