Нагуглить спектакль
текст Екатерины Вербицкой
Спектакль об уникальном доме показали в Казани
Тишина, темнота, софиты. Шепчет кто-то, зачитывая с экрана текст, что дом был построен в 1928 году, что он зовется Мергасовским и одновременно является памятником архитектуры, и местом где жить нельзя. Ряды стульев амфитеатром поднимаются с двух сторон, в центре — светящаяся мини-модель дома, завернутого, как и Мергасовский, буквой «п». Свет направляется на одну из актрис, сидящую среди зрителей. Она, менеджер в «Мегафоне», поет о том, что квартира убогая, как поселилась в этом доме и как она мертвых мышей равнодушно брала руками. Крутится веретеном русская народная песня на трех-четырех звуках, повторяются монотонно текст и музыка. Она поет, а на светящуюся коробку в центре, как на экран, выводится фотография Мергасовского. Дом исчезает, и нас выкидывает в гугл. В поисковой строке вводится запрос: «Мергасовский дом казань». Поисковик закрывается, а спектакль продолжает идти, и все, что происходит на сцене дальше, подобно переходу по ссылкам в сети.
Cпектакль «Мергасовский» впервые был сыгран в формате сайт-специфик на балконах самого дома-главного героя в мае 2018 года в рамках фестиваля «Город. Арт-подготовка». Несмотря на формат, обычно не предполагающий свободного переноса в другое пространство, 21 февраля 2019 года состоялся очередной показ в казанской творческой лаборатории «Угол». В этой версии спектакль режиссера Веры Поповой, авторов текста Радмилы Хаковой и Йолдыз Миннулиной, композитора Владимира Раннева и художника Ксении Шачневой может восприниматься как гугл-спектакль, в котором как будто одна за другой открываются вкладки с лонгридами, интервью, блогами, архивными сводками, документальным видео по запросу в поисковике. Звуки спектакля — звуки самого дома, они сопровождают появления отдельных героев или врываются как случайно запустившиеся треки с соседних вкладок.
Каждого из героев сопровождает и музыка, и справочная информация. Под запись тихого пения, искаженного, фонящего, Гузель Мингазова 49 лет, вставляя татарские словечки, и с татарской интонацией рассказывает, как поселилась в этом доме. Свой комментарий добавляет ночной корректор семидесяти одного года; одновременно два голоса, в тишине заставляя прислушиваться к разности тембров, рассказывают про писателя Кави Наджми и его жену Сарвар, которые заселились в Мергасовский практически сразу после его постройки — тогда, в 30-е, в этом доме был своеобразный писательский клуб. Эти монологи, с сохраненной спонтанностью разговорной речи звучат как блоги, посты, интервью электронным СМИ, информационные справки. Реплики героев перебивают друг друга, накладываются как при скроллинге страницы или переходе по гиперссылкам. Но пока это только текст и звук, которые исходят из окружающего сцену поля за чертой видимости.
Теперь подключается и зрение. К макету дома, в центр сцены выходит Валери, модельер 23 лет. Она рассказывает про то, каков дом для нее, про дерево, что растет рядом с ним. Ее рассказ прерывается каждый раз, когда зеленый лист, летящий от круглого фонаря, касается пола, и продолжается, когда актеры снова поднимают и отпускают его в свободное падение. Такой анжанбеман в речи и зависание страницы или видео продолжается некоторое время.
Кто-то начинает вспоминать про бойкую старушку-художницу и действие полностью перемещается в пространство перед зрителями: Валери, менеджер «Мегафона» и другие подходят, вспоминают вместе про художницу Магду (Магдалину Мавровскую) и то, что удивляло или пугало их в этом доме. Мы наблюдаем за происходящим, будто смотрим видеофрагменты с уютными посиделками жильцов, предающихся воспоминаниям – их сопровождают закадровый (запись аккордов и клякс в разных регистрах) и внутрикадровый (резкие стоны инструмента, на клавиатуру которого садятся герои) звук фортепиано — видимо, постоянного жителя дома и свидетеля событий. Под фортепианную же запись в духе Шопена на сцене актер, играющий художника Виктора Тимофеева, читает монолог, а в этот момент на большом экране крутится документальное видео квартиры художника и он сам за работой.
Затем в гугле словно открывается вкладка с архивной информацией — перепиской Кави Наджми и Сарвар Адгамовой. Введение истории в письмах изменило формат повествования: этот тягучий цельный кусок выглядел слишком завершенным среди всех предыдущих обрывков. Письма героев зачитывают с макбуков два актера в футболках с надписями «Свободу Кави Наджми» и «Свободу Сарвар Адгамовой», а фоном звучит вокализ у женского голоса с джазовыми интонациями и редкие пощипывания контрабасовой струны.
Следующий слом формата произошел в завершающей сцене после новых историй-вставок жителей о себе, о доме, о других жильцах; видео миниатюрной модели квартиры менеджера из «Мегафона» и ее рассказа про соседку в бигудях, про дорогое пианино, озвученное небрежным «Собачьим вальсом».
В финале спектакль отрывается от воспоминаний и приходит к действию, которое происходит прямо сейчас. Мы как будто подглядываем за повседневной жизнью жильцов дома через камеры реалити-шоу: девушки развешивают белье, парень перебирает струны гитары, люди разговаривают, поют, смеются, ссорятся. Чпок — резкий телефонный звук. Невидимые ведущие добавляют драматичности сценарию шоу — каждый из жильцов получает телеграмму о том, что дом признан аварийным и необходимо в срок до такого-то числа сдать ключи и выехать. Все, кто были на сцене, получают сообщение, сдают ключи и уходят, только художник Виктор Тимофеев уносит ключи с собой. Занавесом падает зеленая строительная сетка на светящуюся коробку дома.
Послесловие у этого спектакля, как и вступление, — музыкальное. Песня «В этом доме» на ту же самую мелодию, что и в начале, теперь поется про обыкновенных людей, что живут здесь, и необыкновенного одного, Виктора. Спектакль, начавшийся звучанием песни, ей же и заканчивается, но важно не только это, он весь пронизан звуками, которые отмеряются тишиной и жаждутся слухом, и выстраивают каркас повествования, поддерживая смены формата и добавляя саунд-эффект живому организму дома.