Искусство неясности: понимать необязательно
текст Александры Мороз
В театре «Практика» прошли итоговые показы лаборатории «(пост)драматург + композитор» из цикла «Практика постдраматурга» (кураторы — Михаил Дурненков и Евгений Казачков). В течение десяти дней участники работали над созданием эскизов к театральным постановкам.
Фото Виталия Хитрова
Показы в театре — часть большого совместного проекта театра «Практика», фестиваля молодой драматургии «Любимовка» и СТД, состоящего из нескольких партнерских сессий. Драматургам было предложено поставить пьесу вместе с театральным критиком (первая сессия), композитором (вторая сессия). В дальнейшем участникам предстоит сотрудничество с художником и хореографом, а также финал — постановка всего спектакля, после он может войти в репертуар театра «Практика».
За день, вечер и ночь воскресенья (а показ длился девять часов!) возникло ощущение большого путешествия, в котором то и дело появлялись очертания непонятного и непознанного мира искусственной реальности. Авторы отнюдь не стремились разъяснять зрителям, что происходит вокруг них. Скорее, наоборот: наблюдали, как они путаются в простых и бесхитростных действиях, в которых рождалось огромное поле для различных интерпретаций. Впрочем, в данном случае понимать необязательно: можно просто наблюдать за процессом, не пытаясь как-либо однозначно интерпретировать происходящее.
Работы драматургов и композиторов заполнили все пространство театра: сцену малого зала, фойе и даже лестницу. Возникали моменты, когда действие разворачивалось на двух площадках одновременно. Каждая из работ (а их было девять) кардинально отличалась от других по характеру высказывания. Наиболее точно атмосферу происходящего может передать реплика композитора Николая Хруста из спектакля «Гнилые сучья» (драматург – Ксения Галыга): «А что здесь происходит?» А происходило действительно нечто невероятное и не всегда постижимое. Простенькие стихи про механику плавно переходили в философские вопросы под видео, где транслировался произвольный набор статей из «Википедии» и случайные записи действий участников.
Концептуальностью и даже своеобразной изящностью была овеяна работа «-сь» (композитор — Владимир Горлинский, драматург — Виктория Костюкевич), в которой, как в вагнеровском «Золоте Рейна», напряжение копилось в бездействии. В монотонном шуме аэропорта состояние становилось все более невыносимым, и вдруг произошло взаимопроникновение — столкновение реального и музыкального: обычная тарелка разбилась о тарелку музыкальную. Тщетно её склеивали, она все падала и падала, пока не превратилась в скомканное тельце. Тем временем девушка читала, заикаясь, фрагмент текста о трагическом случае: гибели мальчика, которого мать, спасая от пожара, выкинула с восьмого этажа. Тяжелого наслоения не возникало, она рассказывала о событиях с некой отстраненностью, которая давала легкость восприятия и не позволяла ужасу ситуации все испортить.
В процессе показа сложилась своя особая драматургия: работы шли единым потоком и воспринимались как один спектакль. И практически на протяжении всего действия — а многочасовой показ воспринимался на одном дыхании — зрители становились участниками происходящего: ткань действа была настолько пластична и свободна, что любая вольность не рушила ее, а лишь давала новый путь развития.
Невесомой паузой повисла работа «neben» (с немецкого — рядом, около) композитора Олега Крохалёва и драматурга Гульнары Гариповой. Зрители перемещались из фойе в зал, слушая переклички живых инструментов и записи, наблюдали за тем, как на стенах появляются фотографии исполнителей и набирались сил перед кульминационной частью — «Харизматическим объектом #2. Стеной» (композиторы — Александр Хубеев и Борис Лесной, драматург — Михаил Дегтярев). Еще до начала показа с помощью простых, но загадочных вопросов вроде «Зачем? или Как?», «Музыка? или Текст?» публике раздали красные и белые метки. Обладатели белых стали участниками: за стеной они играли на музыкальных инструментах (и иных звуковых объектах), пели. С лицевой стороны стены были зрители с красными метками, которых исполнители также вовлекали в действие: им вручали листочки с краткими текстами; предлагали шепотом произносить слова, показанные на экране; поимпровизировать на самодельных инструментах (с видеоподсказкой) и пройтись по сцене, разглядывая декорации. Постепенно стена из разных предметов переставала быть препятствием: взаимодействие и диалог происходили, будто её нет. К концу работы преграда осталась стоять физически, но психологически была сломлена, и обе стороны слились в общем шуме.
Погружением в символичный и архаичный мир стала постановка «PLAYS WITHOUT WORDS & ACTION by JUNO HOAY-FERN» (композитор — Елизавета Згирская, драматург — Евгений Сташков). Авторы выбрали пьесу малазийского драматурга и работали с простыми предметами, совершали несложные действия. Зрители расположились в центре сцены в почти что сакральном кругу. Белый цвет, появляющийся из темноты, белые маски античных статуй и белые бумажки, летящие как птицы, сотворили новый мир. Атмосферу действию создавала и музыка: заостренное, сконцентрированное, а иногда и уходящее в сферу глубинных размышлений звучание скрипки наполняло зал напряжением. Скульптуры замирали в разных позах, бесконечное повторение музыкальных квадратов создавало звуковой поток, который то окатывал зрителей, то вновь спадал и успокаивался. Раздвинув зрителей, словно морские волны, люди в масках выволокли тело. Воспроизводя обряд погребения наоборот, они разматывали бинты и готовили тело к воскрешению. Позже участники сели читать текст пьесы, который хаотично отображался на экране, иногда замирая.
Нечто среднее между заседанием секты, комедией и философской беседой представляла собой работа «Бременские музыканты на том свете» (композитор — Михаил Пучков, драматург — Серафима Орлова). Риторические вопросы и возвышенные высказывания сменялись в ней юмористическим текстом и перечислением глаголов-исключений. Играя на детских духовых инструментах, актеры метались по залу в поисках контакта со зрителем, а тиски времени (ряды зрителей, которые сидели друг напротив друга) сжимали и выгоняли их со сцены.
Завершала показ работа «Медитация. Деконструкция» (композитор — Анна Поспелова, драматург – Олжас Жанайдаров, адвайзер – Екатерина Троицкая), которая была радостно воспринята как самыми стойкими зрителями, так и участниками. Невидимый голос предлагал классический вариант медитации: удобно расположиться (сесть или лечь) и сосредоточиться на своем дыхании. Возникло состояние спокойствия и полного принятия окружающей действительности. Постепенно речь-внушение стала рассыпаться на обрывочные фразы из обыденной жизни. Под настойчивые вопросы «Долго еще?» свет постепенно заливал зал, и обновленные участники постепенно возвращались в реальный мир.
Это своеобразное «искусство неясности» было понятно каждому по-своему. Кто-то из авторов играл со множеством смыслов, а кто-то смеялся над концепциями, придумываемыми зрителями. «Просто смотрите, все равно ничего не поймете», — слышалось эхом в очередном эпизоде. Впрочем, и это тоже лишь субъективный взгляд. Могло сложиться впечатление, что ничего нового показано не было. Все приемы, решения, идеи уже где-то были увидены ранее. Но театр — всегда отражение реальности. И эта реальность была узнаваема даже под новыми масками снова и снова.
